Светлана Саломакина «Я папина дочка и этому рада»

Мне папа сказал

Мне папа сказал,
Что мужчины не плачут,
Что им не к лицу унывать.
Что слёзы свои
Далеко они прячут
И их никому не видать.

Мне папа сказал:
— Настоящий мужчина
Всегда держит слово своё.
Ни пропасть ему
Не страшна, ни лавина,
Сильней его нет никого!

Что, если мужчина
За дело берётся,
Доводит его до конца.
Мужчин — мужчиной
Всегда остаётся,
В нём сила и воля борца.

И, если ему
Одному вечерами
Без мамы, порой не легко,
Скупую слезинку
Он вытрет руками,
Чтоб это не видел никто.

Отец и сын

Быть может, все несчастье
От почты полевой:
Его считали мертвым,
А он пришел живой.

Живой, покрытый славой,
Порадуйся, семья!
Глядит — кругом чужие.
— А где жена моя?

— Она ждала так долго,
Так велика война.
С твоим бывалым другом
Сошлась твоя жена.

— Так где он? С ним по-свойски
Поговорить бы мне.
Но люди отвечают:
— Погибнул на войне.

Жена второго горя
Не вынесла. Она
Лежит в больнице. Память
Ее темным-темна.

И словно у солдата
Уже не стало сил.
Он шопотом чуть слышно:
— А дочь моя?- спросил.

И люди не посмели,
Солгав, беде помочь:
— Зимой за партой в школе
Убита бомбой дочь.

О, лучше б ты не ездил,
Солдат, с войны домой!
Но он еще собрался
Спросить:- А мальчик мой?

— Твой сын живой, здоровый,
Он ждал тебя один.
И обнялись, как братья,
Отец и мальчик-сын.

Как братья боевые,
Как горькие друзья.
— Не плачь,- кричит мальчишка,
Не смей,- тебе нельзя!

А сам припал головкой
К отцовскому плечу.
— Возьми меня с собою,
Я жить с тобой хочу.

— Возьму, возьму, мой мальчик,
Уедешь ты со мной
На фронт, где я воюю,
В наш полк, в наш дом родной.

Папка

УЗИ тогда неверно предсказало…
Как ждал отец мальца-богатыря!
И вот в июне, когда солнце встало
На свет явилось чудо… Только я…

Розовощекая, кудрявая девчонка,
С глазами цвета северной звезды,
«Носила» белые в горошину пеленки,
И синие (на улицу) банты.

Не часто батя подходил к кроватке,
Лишь только если был изрядно пьян,
И то и дело мне шептал украдкой:
«Эх… мне бы парня… чё ж ты не пацан…»

Бежало время, папkа стриг мне челку,
И баки по мальчишечьи крамсал,
Смеялся в бороду:"Даааа, все таки мальчонка»,
И на футбол с парнями отпускал.

Он уставал, но каждую субботу
Мы шли на поле, чтоб «копнуть червей»,
Он мне про север и медведей что-то
Рассказывал из юности своей.

А я в глаза его огромные смотрела,
Когда у «ламбины» встречали мы зарю,
И говорила тихо и не смело:
«Папулька, я люблю тебя, люблюююю»

Он улыбался и, метнув «удило»,
Подмигивал:"Тащи давай — клюет».
Я это рыбу лишь за то любила,
Что рядом папа был, да синий небосвод.

Он провожал меня частенько в школу,
Мы молча шли — он медленно курил,
Мне этот едкий запах по-приколу —
Родным и лучшим в мире тогда был.

Когда я поздно приходила с дискотеки,
Он у ворот меня встревоженный встречал.
Осунувшись, лишь никотина реки
В шальную ночь, измучившись, пускал…

И вот однажды я пришла и звонко
Сказала :"Пап, я замуж выхожу!
И не перечь, я взрослая девчонка!
И не держи!"Он тихо: «Не держу…»

Лишь побледнел и пачку красной «Примы»
Сжал в кулаке, да так, что в пыль табак…
И пожелал:"Люби и будь любима,
Так, чтоб семью «родили», а не брак».

Он обнимал меня на свадьбе крепко,
И мне казалось — это в-первый раз…
Oн всё ловил в толпе и взглядом цепким
Следил за мной, не отрывая глаз…

К полуночи в торжественном разгаре,
Он встал и тост шальной провозгласил:
«Пью за тебя, на всем огромном «шаре»
Я больше всех тебя, хорошая, любил!»